Лагерь в России
«Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет» (Гал. 6:7).
Посвящается детям, пострадавшим от своих родителей, женам, пострадавшим от своих мужей, и всем, кто лишился счастья по вине других.
Откуда-то доносился лай огромных сторожевых собак, обученных разрывать людей. Потянулась змейкой колючая проволока с расположенными вдоль нее сторожевыми вышками. Поздним вечером после тяжелой работы заключенные вошли в барак и заняли свои места: кто отдохнуть, кто поговорить, а кто в карты поиграть. В углу барака находилась группа заключенных. Чтобы как-то развеять вечернюю скуку, они решили испытать на прочность молодого человека, который первый раз попал на зону. Он сидел в тесном кольце тюремной элиты, а мужчина, разукрашенный всевозможными наколками, задавал ему вопросы:
– Что над нами вверх ногами?
Молодой человек, посмотрев на потолок, ответил:
– Ничего.
– Неправильный ответ! – крикнул огромный мужчина с короткой стрижкой и ударил его по голове тяжелой книгой.
Молодого человека продолжали бить книгой до тех пор, пока у него не вспыхнула лампочка в одном из полушарий, и он закричал:
– Мухи на потолке!
– Ответ верный, – спокойно произнес старший.
– Зададим тебе следующий вопрос, – потирая ладони, сказал щупленький мужичок со шрамами на лице.
Молодой человек съежился, но к счастью неожиданно скрипнула входная дверь барака, и в проеме показался огромный мужчина крепкого телосложения, с шеей как у быка и руками-молотами, в сопровождении конвоира. Его лицо, украшенное рыжими усами и бородой, напоминало картину с изображением русского богатыря Ильи Муромца. Заключенные бросили свое занятие. Молодому человеку перестали задавать вопросы, и тот, воспользовавшись благоприятной возможностью, забился в угол своих нар. Все внимание теперь было сосредоточено на огромном человеке, перекрывшем собой единственную лампочку в бараке, отчего он казался еще больше. Заключенные встретили прибывшего брата по несчастью со смехом, руганью и неприличными шутками. Старший по бараку, человек, который провел в советских лагерях почти тридцать лет, задал вновь прибывшему вопрос:
– Откуда и куда?
В помещении раздался громкий смех. Другие закричали:
– Да, откуда пришел и куда направляешься!?
Человек остановился. Положил свой небольшой саквояж на стол и ответил:
– Да из России я. С деревенской глубинки прибыл.
Кто-то в бараке завизжал высоким, словно у женщины, голоском:
– Сколько получил!?
– Какой срок!? – неслось с дальнего угла.
Крестьянин ответил хриплым голосом:
– Двадцать пять лет дали.
Все, кто находился в бараке, замолчали. Во взглядах заключенных можно было прочесть явное уважение к человеку, который получил такой срок. Подобные сроки зря не дают. Главный спросил:
– По какой статье?
Русский крестьянин молчал. Снова послышался тот же вопрос:
– Статья какая?
Снова тишина. Маленький человечек, весь в синих наколках, сидевший справа от своего босса, вскочил и закричал:
– Ты что, не слышишь, что тебя спрашивают?! Или тебе операцию сделать?! – помахивая заточкой и приближаясь к крестьянину, визжал человечек.
Русский мужик побелел и назвал статью. В бараке наступила могильная тишина. Человек с заточкой опустил руку и сел. Эта статья была редкой. С такой статьей люди, которые попадали в лагеря, обычно долго не жили.
– Крестьянин, что произошло? – послышалось сразу несколько мужских голосов.
Мужику разрешили сесть на холодный пол в бараке. Перед ним собрались все, даже те, кто уже пошел отдыхать. Крестьянин, низко опустив голову, начал рассказывать историю, которая привела его в этот лагерь:
– Это произошло в среду, – начал он. – Я пришел домой с работы очень уставший, голодный и злой. Нужно было кормить семью. По этой причине я работал день и ночь, семь дней в неделю.
В бараке стояла такая тишина, что даже легкий шелест листьев акации под маленьким окном был отчетливо слышен внутри старого деревянного помещения.
– Я переступил порог своей избы. В избе стоял запах гари нетопленной печи. На холодной кровати сидела моя меньшая дочь. Жена варила щи на кухне. Я полез в карман своего старого тулупа и достал деньги, заработанные тяжелым трудом. Бросил их на стол и вышел, чтобы нарубить дров. На дворе было холодно, а посреди верхушек деревьев гудел ветер. По небу ползли серые тучи, которые напомнили мне, что скоро в наши русские края придет зима. Я долго стучал топором, и наконец весь красный и потный зашел в избу. Снял тулуп, повесил на гвоздь, вбитый в деревянную стену, и обернулся. Мои глаза стали круглые, как две огромные тарелки. Лицо посерело, и задрожали руки. Я не мог поверить. Передо мной сидела моя меньшая дочь Маша, и спокойно, закусив нижнюю губу, вырезала ножницами какие-то фигурки из денег, которые я бросил на стол. Все вокруг было усеяно изрезанными купюрами. Я заревел, словно разъяренный медведь в лесу, выбежал во двор и через несколько секунд появился с топором в руках. Подбежал к своей дочурке и одним ударом отрубил ей правую ручку. Следующий удар – и не стало левой.
Мужик замолчал. Он не знал, какой будет реакция людей. Но предчувствие было плохим. В бараке стояла тишина. Никто не проронил ни слова. Было слышно, как высоко под прокуренным потолком гудели мухи. Только расписанный человечек поглядывал на своего босса, в ожидании команды перерезать русскому мужику горло или просто заколоть его заточкой. Главный поднял свою седую, повидавшую многое голову, посмотрел на мужика и сказал:
– Мало тебе дали. Мы будем судить тебя по нашим, тюремным законам.
Через несколько дней русского мужика не стало. Однажды вечером после рабочей смены заключенные связали его, положили в свежевырытый ров для фундамента на строительной площадке и залили бетоном.
Прошло много времени. Жена русского мужика поседела от горя и теперь лежала на железной кровати, с каждым днем теряя силы. Старшие дети разъехались в поисках работы. Младшая дочь Маша потеряла рассудок, и ее единственным утешением был медвежонок, которого ей когда-то сшил из старых лоскутков отец. Но взять его в руки не могла. Их у нее не было. А над старой небеленой плитой висела картина, на которой неизвестный художник написал желтое поле, а внизу картины надпись: «Не обманывайтесь: Бог поругаем не бывает. Что посеет человек, то и пожнет» (Гал. 6:7).
Олег Короткий
Израиль, г. Ашкелон
Директор и преподаватель русско-язычного отдела
в Израильском Библейском Колледже, Израиль, Натания
