Корабль-призрак
«И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь?» (Мф. 7:3)
Рассказ посвящается всем, кто может переступить порог камеры, в которой находится самый страшный преступник на нашей планете, и взглянуть ему в лицо.
«Предисловие»
Этот рассказ повествует о жизни людей в плавучей тюрьме, на «корабле-призраке», где оказалась небольшая группа туристов. Люди, приехавшие посмотреть Индию, хотят видеть корабль, на котором в железных камерах содержатся самые опасные преступники государства.
На «призраке» жизнь идет своим чередом: заключенные отбывают пожизненные сроки, охранники выполняют доверенную им работу, рабочие следят за порядком, повара заняты приготовлением пищи, а начальник тюрьмы возглавляет все, что находится в его необычных владениях. Люди на корабле делятся на две группы. На два мира. Две философские системы. Первая группа – заключенные. Их не считают за людей. Это отбросы общества. Звери в человеческом теле и не более. Они обречены на медленную смерть в раскаленных камерах «призрака». Их изолировали от здорового общества, чтобы общество могло жить, процветать и приносить пользу своему государству. Другая категория – свободные. Это люди, которых нельзя заподозрить в чем-то плохом. Они каждый день идут на работу, создают семьи, растят детей и осуждают злодеев, которые находятся в камерах корабля. Но не все так просто, как кажется. На корабле нет двух категорий людей. На нем находится только одна категория. «Потому что все согрешили и лишены славы Божией…» (Рим. 3:23).
«Индия»
Вот и Индия. Солнечная. Ослепительная. Страна контрастов, где бедность сочетается с невиданной роскошью, где бегают по улицам грязные дети, и облезлые обезьяны воруют мелкий товар у торговцев. А рядом стоят дорогие особняки с видом на океан, в котором днем плавает солнце, а ночью купается луна. Это страна ярких цветов, обилия мусора, тощих крыс и разбитых грузовиков. Здесь на ослепительном побережье слышен шум огромных бирюзовых волн, которые, накатываясь на каменистый берег, разбиваются о большие серые валуны, покрытые океанскими водорослями.
Группа туристов из Америки, Европы и некоторых других стран вышла из автобуса. Их путешествие по Индии приближалось к концу, но еще нужно было побывать на «корабле-призраке», как его называли здесь местные жители. Возле передней двери автобуса стояла бабушка-англичанка. Она была одета в длинное синее платье, а ее лицо украшали позолоченные очки. Бабушка нервничала, пытаясь успокоить свою маленькую коричневую таксу, но старания были напрасны. Ее питомец с ужасом посматривал на ревущий океан и вырывался из объятий своей хозяйки, желая скрыться от огромного и мокрого ревущего зверя. Бабушка успокаивала своего питомца:
– Не бойся. Это океан.
Она погладила его по блестящей шерсти и добавила:
– Джек, успокойся.
Джек тихонько заскулил, посмотрел на свою хозяйку круглыми от страха глазами, а потом уткнулся носом в ее платье и тихо засопел. Но через пару минут он снова начал скулить, предчувствуя, видимо, что-то неладное.
Рядом с бабушкой-англичанкой стояли два американца и рассуждали о проблемах Индии. Они говорили о том, каким образом можно было бы помочь развитию экономики этой страны. Но через несколько минут к группе подошел гид, наступила тишина, после чего тот на чистом английском языке произнес:
– Господа, через час мы окажемся на уникальном корабле. Это железная тюрьма, в которой отбывают свой срок самые опасные преступники Индии.
К этому времени бабушка-англичанка успокоила таксу, а американцы, переглянувшись, решили, по-видимому, что Индии уже ничем не поможешь. У каждой страны своя судьба. Своя карма.
Группа туристов, следуя за гидом, направилась к причалу, к которому то и дело прибывали небольшие катера. Люди подошли к пирсу, у которого, покачиваясь на океанских волнах, стоял небольшой, выкрашенный в белый цвет, катер. Под ногами заскрипел деревянный настил пирса, и туристы, опасаясь оказаться под водой, начали медленно продвигаться по направлению к катеру. Через несколько минут, разрезая пенящиеся волны, новенький, небольшой, но уютный катер нес своих пассажиров по направлению к загадочному «кораблю-призраку», в камерах которого томились необычные преступники. Туристам не терпелось их увидеть, если возможно – сделать фотоснимки, чтобы потом дома, поздним вечером за чашкой кофе, рассказывать друзьям о своих приключениях в Индии, и особенно о посещении корабля, где отбывают наказание самые опасные преступники.
На оранжевом от раскаленного солнца горизонте показалось очертание «корабля-призрака». Люди, увидев его, на мгновение застыли. Кто-то шепотом произнес:
– А может не стоит туда плыть? Мало ли что.
Бабушка с таксой на руках пренебрежительно взглянула на человека, который произнес эту фразу.
– Не такое видели, – бросила она, – не стоит беспокоиться. Они все в камерах там сидят, а вас в камеры к ним не пустят.
По мере приближения «призрак» тот становился все больше и больше. Его зловещие очертания начали вселять в людей страх. Заскулила такса. Бабушка, обладательница коричневого питомца, несмотря на то, что пыталась держать себя в руках, согнулась и теперь казалась совсем маленькой, словно девочка-подросток. Даже американцы, привыкшие покорять мир, побледнели. Один из них, наклонившись к напарнику, произнес:
– Джон, не кажется ли тебе, что-то здесь не так?
Джон не отрывал взгляд от корабля. И когда его товарищ снова задал тот же вопрос, ответил:
– Я полагаю, что туда не стоит приближаться.
– Я видел в детстве фильм о корабле-призраке, – уже шепотом произнес Билл, – очень похож на этот был. На том корабле призраки водились.
– Что это вы говорите? – вмешалась пышная дамочка. – Какие призраки? Вы что, Дарвина не читали? Призраков не бывает. Обычные преступники там сидят, вот и все.
«Призрак»
Корабль был огромным, и катер в сравнении с ним напоминал небольшую игрушку в руках пятилетнего ребенка. От железного «призрака» веяло древностью. Он чем-то напоминал военное судно, поднятое со дна Карибского моря, которое когда-то затопили хозяева морей, пираты. К кораблю давно не прикасалась кисть. Соленая океанская вода безжалостно грызла своими зубами металл и остатки старой краски. Казалось, эта железная тюрьма возвышалась над водой на несколько десятков метров. Она перекрывала солнце, а ее зловещая тень врезалась глубоко в океанскую бездну. К столпившимся иностранцам подбежали матросы-индийцы и начали кричать:
– В сторонку!
– Всем отойти от борта катера!
Растолкав людей, они с шумом перебросили трап, который каким-то чудом закрепился на «железном призраке».
– Поднимаемся, господа туристы! – кричал высокий худой матрос.
– Я не пойду, – послышался слабый шепот какой-то дамочки, – у меня дома дети.
– Мадам, – толкнул ее грубо в бок мужчина в белой кепке с фотоаппаратом через плечо, – можете возвратиться на берег.
– Как? – посмотрела с надеждой на него дама.
– Вплавь, – ответил он, – здесь не далеко, к вечеру доплывете, если акулы вас не съедят.
Все вокруг засмеялись и начали медленно подниматься наверх, держась за поручни трапа, с опаской посматривая на кипящую внизу пену океана.
На раскаленной палубе корабля было пусто. Казалось, смерть своей метлой вымела все живое. Неожиданно появлялись индийцы-охранники с оружием в руках, которые делали обход, разносили пищу по камерам и следили за порядком. Они не переносили заключенных. Только один вид этих «дикарей» в вонючих клетках вызывал ярость у блюстителей порядка. Они были готовы их всех убить, четвертовать или повесить вдоль бортов корабля, высушить на палящем солнце, превратив в мумии, но на это права не имели. Все, чем охранники могли утолить свою ненависть к этим маньякам, так это эпитеты, которые отпускали всякий раз, подходя к очередной камере. «И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время» (Быт. 6:5).
Высокий молодой человек из числа только что прибывшей на корабль группы туристов робкой походкой подошел к одному из охранников и вежливо обратился к нему с вопросом:
– Скажите, господин, пожалуйста, почему на корабле так мало охраны? Не опасно ли это?
На смуглом лице индийца заиграла белоснежная улыбка:
– На этом корабле необходимости в усиленной охране нет.
– Почему? – не мог успокоиться молодой человек.
– Здесь заключенные находятся в железных каютах-камерах, снабженных массивными дверьми из толстого металла, тяжелыми засовами и надежными замками.
– Шансов на побег из плавучей тюрьмы у наших подопечных нет никаких. Самые опасные из них закованы в железные цепи, – вставил охранник, который в это время проходил мимо.
Молодая женщина в огромных солнцезащитных очках легонько коснулась охранника рукой и произнесла:
– А если преступник все-таки выйдет из своей камеры?
Охранник, посмотрев по сторонам и убедившись, что рядом нет начальства, ответил:
– Если бы и удалось кому-то из преступников сбежать из своей камеры и прыгнуть в океан, то шум от падения вызвал бы тревогу у охраны, а это означает смерть беглецу. Я бы сам с удовольствием выпустил в его голову заряд своего карабина. К тому же, очень сомневаюсь, что найдется хотя бы один среди этих «дикарей», кто осмелится побороться с океанскими волнами или рискнуть получить пулю в лоб.
– А если он хороший пловец? – не выдержала хозяйка таксы.
– Теплый океан кишит голодными акулами, которые с большим удовольствием позавтракают сбежавшим маньяком, решившим в одиночку преодолеть несколько десятков километров в океане. Кроме того, на отрезке между берегом и плавучей тюрьмой постоянно курсируют охранные катера с вооруженными солдатами. Они без всякого предупреждения застрелят каждого, кто попытается нарушить порядок, установленный в этой части нашего государства.
Индиец замолчал, крепко сжал кулаки и произнес:
– Это не люди. Это звери. Все, чего они заслуживают, так это стать завтраком для голодных акул, и то лишь в том случае, если акул не стошнит.
Охранник ушел, но информация о надежности железных клеток вдохновила людей. Их лица, словно солнечные зайчики на палубе корабля, засияли в предвкушении возможности, которая с минуты на минуту будем им предоставлена. Посетить подобную тюрьму не каждому удается. А увидеть самых опасных преступников Индии и узнать их историю было самым желанным пунктом из программы всей поездки по стране. Ради этого стоило купить билет и отправиться в загадочную Индию.
Экскурсия по «призраку»
«Камера номер один: Андхака»
Начальник корабля Мазуд[1], как он сам представился туристам, оказался человеком невысокого роста, крепкого телосложения, с лицом, чем-то напоминавшим стареющего шимпанзе. Он сам решил провести экскурсию для гостей. Богатые американцы и европейцы платили хорошие деньги за это мероприятие, что приносило немалую прибыль не только государству, но и самому «железному призраку», да и начальнику кое-что перепадало. Мазуд был уверен, что заключенные не достойны того, чтобы жить. Они, по его словам, являлись исчадиями ада, и мечтой начальника было снова отправить этих «демонов» туда, откуда те вышли. Единственное, за что Мазуд их ценил и пытался продлить им жизнь, так это за возможность заработать на своем, как он говорил, «зверинце».
Группа туристов проследовала за начальником тюрьмы к первой камере. Подойдя к железной двери, Мазуд остановился. Внутри металлического, выкрашенного в желтый цвет жилища кто-то зашевелился. Послышались стоны, от чего по телу прошла дрожь. Казалось, что там, за тяжелой дверью, находится не человек, а какой-то зверь, а может быть и демон, готовый вырваться на свободу. Похоже, что начальник корабля был прав, когда утверждал, что на «железном призраке» нашли свое пристанище «демоны», собранные со всех частей огромной Индии.
– Что это? – шепотом спросил итальянец в черной рубашке, который до этого момента не проявлял никаких эмоций.
Но на его вопрос никто не ответил. Люди застыли в напряженном ожидании, не зная, как будут развиваться дальнейшие события. Из железной, раскаленной на солнце «банки» начал доноситься слабый голос существа, сокрытого во тьме, потом потекли грязной рекой слова-проклятия. Через несколько минут из мрака появились огромные волосатые руки, пальцы которых сжали металлическую решетку небольшого тюремного окна так, что, казалось, она должна развалиться, словно глиняная посудина. Вслед за руками начало проявляться лицо человека. Поседевшая щетина скрывала оспу на выцветших щеках. Нестриженные и нечесаные волосы прилипли от жары к мокрому лбу заключенного. На людей смотрели два зеленых глаза, которые, казалось, принадлежали старому, повидавшему жизнь волку. Начальник тюрьмы умышленно сделал длительную паузу, чтобы дать возможность своим посетителям прочувствовать весь тот ужас, который был скрыт в трюмах его корабля.
Где-то высоко вверху закричала чайка. Ее пронзительный и тоскливый крик казался песней людей, которые находились в камерах, песней, в которой не было надежды. А возможно это была песня матерей, дети которых словно звери были прикованы железными цепями к морскому чудовищу.
– Наверное, песня этих чаек – стон жертв, – тихо произнес кто-то из группы.
– Это души убитых витают над кораблем, – послышался дрожащий женский голос.
– Своей песней они выражают плач по жизни и по любимым, которых у них отняли, – прокомментировала какая-то бабушка.
Начальник корабля затянул потуже кожаный ремень, на котором красовался новенький наган, и, когда люди успокоились, произнес:
– Камера, которая находится перед вами, числится у нас под номером один. Преступника, коротающего в ней свою жизнь, зовут Амит.
– Скажите, пожалуйста, что это имя означает? – вставил студент какого-то университета Финляндии.
– Это имя означает «бесконечный», «неизмеримый». Мы его называем Андхака, что значит «тысячерукий и тысячеголовый демон». В легендах Индии Андхака был убит Шивой за попытку похитить с небес любимое дерево его супруги Индры.
– А за какое преступление Андхака сидит здесь? – поинтересовался кто-то из толпы.
Начальник корабля бросил взгляд на решетку камеры, из которой, словно два прожектора, смотрели глаза преступника, и произнес:
– Этот человек является серийным убийцей, в течение многих лет наводившим ужас на жителей города Мумбаи. На счету преступника более сотни человеческих жизней. Притом он убивал только мужчин среднего возраста, которые носили очки, не отличались крепким телосложением и имели высшее образование.
– Почему мужчин? И почему в очках? – поправляя запотевшие очки, попятился назад студент.
Начальник взглянул на маленького, не блиставшего здоровьем молодого человека, и произнес:
– Существуют различные версии, но похоже, что точно никто этого не знает. Андхака был признан шизофреником. Несмотря на это, ему дали пожизненный срок. Лично у меня есть свое мнение в отношении этого человека. Я не считаю его шизофреником. Наоборот, он умен, хладнокровен, и, совершая преступление, просчитывал каждый шаг. Это талант. Стратег. Злой гений.
– А что это за город такой Мумбаи? – прервав речь начальника плавучей тюрьмы, спросил лет восьмидесяти пяти турист из Швеции.
– Ты что, старый, не помнишь? Это же бывший Бомбей, – толкнула его в бок острым локтем жена.
Потом она поинтересовалась, как все-таки в таком огромном городе полицейским удалось обнаружить человека, сидевшего в камере, ведь это же иголка в стогу сена.
– Однажды, нанеся множество ножевых ранений очередной жертве, Андхака просчитался, – прикурив очередную сигарету, произнес начальник корабля, – его жертва осталась жива. Видно, боги вмешались в это дело. Притом раненый мужчина смог легко опознать в нем пациента, приходившего в клинику, где он, будучи студентом, проходил практику.
В это время к начальнику тюрьмы подбежала девочка лет шести. Ее черные волнистые волосы были украшены красивой соломенной шляпкой, на боку которой красовался синий цветочек. На руках девочка держала худого, серого котенка, который, не смотря на жаркий день, дрожал. Начальник корабля обнял девочку и произнес:
– Это Инду[2], моя меньшая дочь. Она часто бывает здесь, на корабле.
Девочка вырвалась из объятий отца, подняла над своей головой котенка и побежала к борту корабля. Подбежав к железной ограде, она взмахнула рукой и бросила котенка в океан. Туристы от неожиданности вскрикнули, но начальник корабля их успокоил:
– Это любимое занятие моей маленькой дочери. Она каждый раз, когда собирается на корабль, берет с берега бродячего котенка и, когда попадает сюда, бросает его за борт. Она даже счет ведет, сколько котят ушло под воду. Добрая она. Ей акул жалко. Голодные они. Вот и приходится их прикармливать.
Группа туристов, пораженная увиденным и услышанным, осталась стоять возле раскаленной камеры, несмотря на то, что начальник тюрьмы направился к «келье» следующего преступника. Два зеленых глаза «тысячерукого и тысячеголового демона» пронизывали насквозь людей по ту сторону решетки. Казалось, выпусти демона на свободу, и все его тысячи рук, запачканных кровью невинных жертв, примутся с неистовой яростью, словно лопасти железной мельницы, истреблять мужчин в очках, некрепкого телосложения и с высшим образованием.
К группе туристов снова подбежала маленькая дочь начальника железной тюрьмы, вытерла руки о платье, пытаясь избавиться от прилипшей к ним шерсти котенка, и взглянула на людей своими зелеными глазами, на дне которых, словно в зеркале, отражался образ узника камеры номер один Андхаки.«Потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его» (Быт. 8:21).
[1]Удачливый.
[2]Яркая.
«Камера номер два: Ванада»
Сделав несколько шагов в сторону, группа туристов оказалась перед камерой номер два, которая была расположена по соседству с камерой серийного убийцы Андхаки. Маленькая женщина подошла к решетчатому окошку и, став на цыпочки, попыталась заглянуть внутрь.
– Кто находится в этом железном ящике? – спросила она начальника корабля.
Но начальник взял ее за руку и отвел подальше от двери камеры.
– Если не хотите расстаться с жизнью, или, по крайней мере, с глазами, – произнес он, – держитесь подальше от этих консервных банок. Внутри сидят не люди. Там находятся демоны.
Бабушка-англичанка, на руках которой мирно сопел вспотевший от жары Джек, поправила свою шляпку и остановилась возле огромных американцев. Так было надежнее. Мало ли на что эти демоны способны.
Люди с нетерпением ожидали того, что скажет их гид, и тот, улучив подходящий момент, начал говорить:
– В этой камере сидит человек, которого зовут Ванада, что означает «дающий дождь».
– А за что этот преступник попал на корабль-призрак? – робко спросил студент в очках.
– Да, да, кто он такой? Расскажите нам, пожалуйста. Это так интересно, – подпрыгивала от счастья худенькая женщина. – Должно быть он настоящий мужчина, если попал сюда.
Начальник взглянул на женщину и ответил:
– Ванада работал когда-то ученым-изобретателемв городе Сурат, что означает «хорошая страна». Город расположен на западе Индии в штате Гуджарат.Его население составляло тогда около двух с половиной миллионов человек. Преступник ненавидел иностранцев, возможно по той причине, что в 1613 году этот город стал первой торговой факторией, которую основали англичане.
– Но какое преступление он совершил? – не мог успокоиться студент.
Начальник, выдержав паузу, продолжил:
– Преступник, который сидит в этой камере – маньяк-убийца. В его огромном двухэтажном доме, расположенном на окраине города, полицией был обнаружен бетонированный подвал, в котором он пытал, а после убивал иностранцев. Ванада жил один. У него никогда не было ни жены, ни детей. Он ненавидел женщин и не переносил детского плача. В его подвале находилось с десяток реконструированных средневековых орудий пыток. На деревянном столе лежала «вилка еретика». В углу сырого и плохо освещенного бункера стоял так называемый «стул ведьм», который в свое время использовался австрийской инквизицией. Рядом находилось орудие пыток под названием «Бдение» или «Охрана колыбели». Начальник тюрьмы еще долго говорил об орудиях пыток, обнаруженных в подвале этого сумасшедшего человека, но пораженные его рассказом люди старались не слушать. Мужчины пытались сосредоточиться на круживших вверху альбатросах, а женщины отходили в сторону посмотреть на зеленые волны, которые с яростью бились о железные борта корабля.
К начальнику тюрьмы подошел какой-то человек. Он был невысокого роста, с длинными, словно у мартышки, руками и огромной, на весь череп, лысиной, по которой бегали солнечные зайчики. Человек показал начальнику какие-то бумаги и попросил на некоторых из них поставить подпись. Это был самый мрачный тип из всей команды, которую встретили на корабле туристы. Работал он бухгалтером. Любил цифры, бумаги и всякие отчеты. Был страстным любителем книг, повествующих о серийных убийцах. Больше всего на свете ненавидел своего соседа и его детей, которые жили этажом выше. Маленькие дети создавали шум, бегая по бетонному полу, что раздражало бухгалтера и приводило в неописуемую ярость. Его страстной мечтой было всех их посадить в камеру «железного призрака», в которой томится людоед.
Бухгалтер ушел, произведя неприятное впечатление на группу туристов. Почему его появление было неприятным, никто объяснить не мог. Вскоре все о нем забыли, так как отвлеклись на звон цепей, который донесся из глубины камеры.
– Это он, – тихо и как-то неуверенно произнесла худенькая женщина, которая полчаса назад так восхищалась человеком, находившимся в железной «пещере».
– Да, это он, – произнес начальник корабля и посмотрел на побелевшую от страха посетительницу, которая, съежившись, пыталась спрятаться за спины других туристов.
В камере послышалось шарканье ног, сопровождаемое звоном цепей.
– Это маньяк Ванада, – глухо произнесли американцы в один голос.
Маньяк направился к маленькой решетке, возле которой стояли иностранцы. Он их так ненавидел. Если бы не его цепи и железная дверь, было бы где разгуляться. Люди напряженно смотрели на единственное зарешеченное окошко камеры. Прошло немного времени, и они увидели бледное лицо. Казалось, что мертвец вышел из своей могилы пройтись по залитым белой луной кладбищенским аллеям. Серые выцветшие глаза напоминали взгляд старой больной крысы, которую давно не кормили. Они жадно смотрели на людей по ту сторону оконной решетки железного логовища.
– Мама! – в ужасе произнесла бабушка, а ее такса вытянула свою шею, ощетинилась и зарычала.
– Спи, маленький, спи, я тебя не дам в обиду этому людоеду, – погладила она своего питомца.
Лицо маньяка растянулось в безумной улыбке, и люди увидели два желтых клыка, что делало их обладателя похожим на жуткого монстра из старых детских сказок. Начальник корабля отошел в сторонку и произнес:
– Ни один человек не выбрался из рук этого преступника живым.
– Как же ему это удавалось? – не понял один из американцев. – В наше время – и такие преступления! Это просто невозможно.
– Джон, ты забыл, что находишься в Индии, а не в Америке, – посмотрел на своего друга Билл.
Начальник объяснил причину, по которой маньяк так долго скрывался от рук правосудия:
– Он тщательно заметал за собою кровавые следы, растворяя жертв в какой-то кислоте.
– А как его обнаружили? – осмелела худенькая женщина в белой шляпке.
– Имена всех убитых им людей он тщательно заносил в дневник, который был обнаружен в его спальне под подушкой. Почему он это делал – непонятно, возможно хотел написать книгу. Именно это и было самой сильной уликой в пользу его виновности, – завершил разговор начальник тюрьмы.
После посещения камеры под номером два белые чайки унесли на своих крыльях остатки позитивного настроения людей за пределы океана. Мир цветов, чернильных озер и белых облаков приобрел очертания мрачного царства, где жили люди-звери, для которых «корабль-призрак» стал домом, откуда немногие из них возвратятся к своим семьям.
Бухгалтер снова вернулся, держа в руках стопку бумаг. Посмотрел на Ванаду, потом на туристов и направился в свой офис. Солнечные зайчики на его широкой лысине прекратили бегать, остановились, крепко сжали солнечные кулачки и начали ими неистово трясти в сторону железных камер.
«Камера номер три: Намучи»
– Господа, направляемся к камере номер три! – громко произнес гид. – Там вас ожидает еще один преступник!
Женщина из России начала креститься.
– Господи, помилуй, – произнесла она.
Потом достала иконку какого-то святого, поцеловала ее и снова положила в сумочку.
Камера номер три ударила в глаза туристов желтым цветом. Прутья решетки на дверях были тоньше, чем у первых двух. Начальник из личного опыта знал, что туристы первым делом задают вопрос, связанный с толщиной решетки, и поэтому, не дожидаясь вопроса, объяснил:
– Толщина решетки объясняется тем, что преступник в этой камере не агрессивен, ведет себя хорошо, всегда вежлив и с огромным желанием общается с туристами.
– Да? – вставила француженка. – Как вы могли посадить в эту вонючую клетку такого порядочного человека?
– На самом деле, – поддержала ее туристка из России, – вот у нас в Санкт-Петербурге…
Но начальник корабля не дал ей договорить:
– Наш заключенный любит рассказывать истории из своей жизни. Я иногда даю ему такую возможность. Человека, которого вы сейчас увидите, зовут Нишант, что означает «рассвет, конец ночи», но в преступном мире он известен как Намучи – «демон». В фольклоре Индии Намучи был побежден Индрой в единоборстве во время войны богов с асурами.
– А этот, в камере, тоже женат? – поинтересовалась интеллигентная дамочка. – Я всегда мечтала о прекрасном мужчине, да еще с таким именем «рассвет», – произнесла она так, что искорки надежды блеснули в ее глазах.
– Это не «рассвет», – отрубил начальник, – это «демон».
– Что вы такое говорите, – нервно фыркнула дамочка и отвернулась в сторону, не желая слушать этого грубого начальника, который, по-видимому, ничего не понимал в любви.
Не обращая внимания на женщину – таких он здесь много повидал, – начальник продолжил свой рассказ:
– У Намучи в свое время была жена и трое детей. Жил в хорошем доме. Занимал должность профессора в местной больнице. Зарабатывал неплохие деньги. Был замкнут. Проводил много времени в одиночестве и ни с кем, кроме своих пациентов и некоторых сотрудников, не общался.
Заключенный стоял, вцепившись руками в решетку тюремного окошка, и с нетерпением ожидал возможности пообщаться с туристами.
– Первые десять лет пребывания на «корабле-призраке» Намучи не проронил ни слова, но на втором десятке одиночества с ним что-то произошло. Возможно какой-то психологический сдвиг. Если я ему позволяю, он говорит, и остановить его обычно очень сложно, – прокомментировал начальник тюрьмы.
Мужчина лет пятидесяти, внешность которого выдавала в нем профессора, с важным видом произнес:
– Это компенсация чувства одиночества, которое он испытывал в течение первых десяти лет. Ко мне время от времени попадают подобные пациенты. Иногда такое случается во время глубокой депрессии, а потом идет прорыв воды. Дамбу сносит.
Но туристы не обращали внимания на скучные речи профессора. Он им не был интересен. Хотелось познакомиться с узником этой «консервной банки», и такая возможность представилась. Намучи оказался человеком лет шестидесяти пяти. Лицо у него было женское: вздернутый нос, длинные рыжие ресницы, пухлые губы и огромные голубые детские глаза, под которыми висели серые мешки. Волнистые и совсем седые волосы были аккуратно уложены и напоминали парик. Он хорошо говорил на английском языке, так что не было необходимости задействовать переводчика.
– Посмотрите! Он говорит на чистом английском! – не выдержав, воскликнули американцы Джон и Билл.
Начальник корабля улыбнулся:
– Господа, перед вами образованный профессор. Он в свое время обучался в Англии. В Индии существует шестнадцать официальных языков, включая английский и хинди, а в целом люди говорят на более чем трех сотнях языков. Многие индийцы знают английский. Намучи один из тех, кто свободно говорит на нескольких языках, включая хинди и английский.
– В Индии не положено обращаться к малознакомому индийцу по имени. Нужно использовать такие слова, как миссис, мистер, мисс или звание: доктор, профессор – и фамилию, – послышался голос из камеры.
Люди повернулись к человеку, который находился по ту сторону железной двери. Он сгорал от нетерпения поговорить, и когда начальник корабля кивнул, тот, глотая слова, начал излагать своей аудитории информацию, которой не с кем было делиться, как только с туристами:
– На плавучем призраке никого из заключенных не называют мистер и не используют другие титулы, но у меня есть привилегия. Охрана и даже сам начальник тюрьмы Мазуд называют меня профессор Намучи.
– Профессор-демон, – поправил его начальник.
Но заключенный пропустил это замечание и продолжил:
– До заключения на «призраке» я жил и работал в Панаджи, столице самого маленького индийского штата Гоа, который расположен в устье реки Мандови, снаселением в то время в пятьдесят восемь тысяч семьсот восемьдесят пять человек. Панаджи является третьим по численности населения городом штата Гоа после Васко-да-Гама и Маргао. В этом городе я отслеживал своих пациенток, молодых, красивых и одиноких женщин. Потом заманивал их в свой загородный дом, который стоял одиноко, вдали от населенного района. Я был каннибалом.
Намучи произнес последнюю фразу с таким выражением, как если бы он был принцем Уэльским или президентом Соединенных Штатов.
Женщина из России сделала шаг назад и начала судорожно рыться в сумочке, из которой извлекла серебряный крестик, поцеловала его и шепотом произнесла:
– Господи, помилуй.
Но Намучи, не обращая внимания на женщину с крестиком, продолжал:
– Впервые я сделал это, когда случайно убил свою любовницу, она была моей постоянной пациенткой.
Он закрыл глаза, немного помолчал и после добавил:
– Мы много времени проводили вместе. Но моя жена ничего не подозревала, а я объяснял ей свои поздние появления дома огромным количеством работы в клинике и постоянными выездами. Однажды, когда мы с любовницей находились в моем загородном доме, между нами произошла ссора, и я ударил ее железной чашкой в висок, отчего та сразу скончалась. Я в ту же минуту позвонил жене и сообщил, что у меня срочная поездка в другой штат, и я буду дома не раньше, чем через три дня. Моя жена – психолог, она сразу бы определила, что со мной что-то произошло. Мне нужно было отсидеться в загородном доме, прийти в себя и решить, каким образом скрыть этот нелепый проступок. Я затащил мертвую любовницу под кровать и накрыл толстым одеялом. Ночью не спалось. Кошмары с открытыми глазами виделись. Мне казалось, что тени своими длинными пальцами тянулись к моему лицу и пытались выцарапать глаза. Вдруг я услышал чей-то тихий голос:
– Я здесь.
Наступила тишина, и снова:
– Я жива.
Люди слушали рассказ профессора, не шелохнувшись.
– Меня покрыл холодный пот, – продолжал Намучи, – я оглянулся. Никого не было. Возможно, моя любовница на самом деле жива, – мелькнула мысль. Я посмотрел под кровать. Было страшно. Моя рука непроизвольно потянулась к покрывалу и стянула его с женщины. Она не шевелилась.
Вдруг, совсем неожиданно, в моей голове раздался звонкий удар. У меня начали появляться зрительные и слуховые галлюцинации. Но тогда я об этом еще ничего не знал. Это сейчас я мыслю иначе. Многие думают, что я сумасшедший, но они ошибаются. Эта «консервная банка» меня исцелила. На работе и дома обратили внимание на изменения, которые со мной произошли, но особо на это никто не отреагировал, так как и до этого случая я проявлял определенные странности. Сейчас их у меня нет. Только об этом никто не знает, кроме меня и вас.
Заключенный бросил быстрый взгляд на начальника «железного призрака» и замолчал, поняв, что тому не все понравилось из того, что он рассказал своей аудитории.
– На счету у профессора, как он признался на суде, было двадцать восемь съеденных женщин. Последнюю жертву он пытался убить в своем кабинете в клинике, и был арестован, – внес ясность начальник, после чего продолжил повествование о положительных изменениях профессора в течение последних лет.
Намучи с нетерпением ожидал, когда начальник закончит свою речь, и когда тот сделал паузу, с большим вдохновением начал излагать свою теорию возникновения каннибализма.
– Я возлагаю ответственность за возникновение каннибализма на Еву – виновницу грехопадения, и утверждаю, что Библия поддерживает идею поедания людей, – уже не говорил, а шипел профессор, – прочитайте Библию, 4 Царств 6:25-31. Там все написано.
Люди оцепенели и сделали шаг назад. А профессор снова заговорил:
– У меня имеются аргументы в пользу того, что каннибализм является выражением любви, и я могу доказать это. В иранском мифе «Авеста» говорится о том, что родители съедали своих детей от избытка любви к ним.
Некоторые туристы затыкали уши. Мужчины пытались храбриться, но это у них не получалось. У женщин началась истерика, и начальник, видя, что происходит, предложил группе пройти к следующей камере. Люди, опустив головы и не проронив ни слова, двинулись дальше. Невысокого роста француз в кепке из брезента на протяжении всей экскурсии делал какие-то записи. У него почему-то перестала писать шариковая ручка, и он попросил молодую, побледневшую от страха итальянку одолжить ему карандаш, который она все время держала в руках, так ни разу им и не воспользовавшись. Она протянула карандаш французу, и он, зажав его в пальцах, вывел на новой странице записной книжки: «Камера № 3 – профессор-людоед».
Вверху над палубой корабля, почти касаясь государственного флага Индии, проплывала свинцовая туча, которая начала медленно покрывать собой оранжевое солнце. Наступило время обеда. Рабочие начали разносить еду заключенным. Они выполняли не только эту работу. В их обязанности входило делать уборку в кабинах корабля, мыть палубу, выносить умерших преступников из камер и много другой мелочи, но за это платили. Для рабочих «железный призрак» был, как они говорили, «зверинцем». Они даже имя каждому заключенному дали звериное. Здесь были «большая горилла», «хитрая гиена», «толстый носорог» и много другой «живности». Некоторые из преступников носили имена пресмыкающихся: «зеленая ящерица», «скользкий уж», «холодная змея». Да и отношение рабочих к преступникам было соответствующим – звериное.
Обеды, которые разносили рабочие, готовил индус, уроженец какой-то индийской деревни. Когда-то он работал в местной клинике в родильном отделении, но работу потерял. Во снах часто к нему приходили маленькие дети, которым он не дал появиться на свет. Они заглядывали в его серые глаза и повторяли одну и ту же фразу: «Мы так хотели жить». Потом начинали петь хором, который нельзя было исчислить, песню о том, как человек в белом халате их медленно и мучительно убивал, а потом шел домой и в кругу семьи, обнимая своих детей, пил крепкий индийский чай. У повара была назойливая мечта, которая, словно голодная муха, не давала ему покоя. Махнет рукой – отлетит. А потом снова кружится, кружится, спать не дает, покоя лишает. Повар страстно мечтал о том, чтобы однажды добавить цианистый калий в пищу всей команде корабля. [/su_spoiler]
«Последняя камера»
Туристы переходили от одной камеры к другой, пока не обошли все камеры и не познакомились с историями самых ужасных преступников Индии. В конце обхода начальник корабля подвел свою группу к еще одной камере, последней, посетив которую, туристам нужно будет возвращаться к белому катеру, он унесет их на берег, подальше от «железного призрака» с его обитателями. Начальник долго молчал, пауза показалось людям вечностью. Потом поправил пояс, натянул на самые глаза кепку и шепотом произнес:
– В этой камере находится самый страшный преступник. Подобного ему во всем мире нет. Вы не сможете догадаться, кто здесь. Ваши представления далеки от реальности, с которой столкнулись люди, осмелившиеся зайти сюда. Вы видели Андхаку, «тысячерукого и тысячеголового демона» из камеры номер один; Ванаду, маньяка-убийцу из камеры номер два; Намучи, «демона-людоеда» из камеры номер три – и многих других злодеев. В этой же камере находится монстр! В нем сочетаются все характеристики узников этой тюрьмы. Это потенциальный демон, границам зла которого нет предела. Он убийца, маньяк, каннибал.
Сделав очередную паузу, начальник «призрака» обвел взглядом притихших туристов и произнес:
– Если кто-то из вас желает зайти в эту камеру и встретиться с самым страшным преступником в мире, вы можете это сделать сейчас.
Бабушка-англичанка съежилась. Француз выронил карандаш и сделал шаг назад, наткнувшись на американцев, которые стояли словно мраморные памятники. Только в глазах девушки из Италии мелькнул огонек отваги, но и он быстро угас. Все стояли не шелохнувшись. Никто не желал войти в камеру и оказаться наедине с этим чудовищем. И когда последний луч надежды начал скатываться за синий горизонт, вперед ступил пожилой человек.
– Я зайду в эту камеру. Я хочу посмотреть в глаза самому страшному преступнику этого мира, – произнес он.
Человека звали Иаков. Родился он в России. В свое время провел двадцать пять лет в советских лагерях смерти, расположенных на территории Сибири и Якутии, только за то, что читал Библию, молился и другим рассказывал о Боге. Иаков прожил жизнь, в которой многое повидал: заключенных, ставших зверями, начальство лагерей, которое ничем не отличалось от осужденных. Все на одно лицо. Все носили в себе зверя. Клоны. Братья-близнецы. «Так что же за чудовище должно находиться в этой железной камере?» – застыл немой вопрос в глазах Иакова и людей, окружавших его.
Начальник тюрьмы молча подошел к двери и, повернув два раза огромный ключ, открыл железную дверь, на которой не было, как на других камерах, окна с решеткой. Дверь заскрипела, и из раскаленной «консервной банки», словно из могилы, понесло душным застоявшимся воздухом. Люди отступили назад. Бабушка-англичанка приподняла продрогшую таксу перед собой, чтобы можно было каким-то образом защитить себя от зверя в клетке. Длинноволосый испанец с огромной фотокамерой, который всегда держался в стороне от группы, прижался к какой-то полной, побледневшей, словно выбеленная стена, женщине в красном платье. Человек из России сделал шаг и переступил порог камеры. Все, оцепенев от ужаса, который холодной змеей начал вползать в пораженные страхом души, ожидали развязки. Вскрикнул пролетавший над головами людей огромный альбатрос. Люди вздрогнули, и только начальник тюрьмы был спокоен. Мужчина сделал еще шаг и, когда глаза начали медленно привыкать к темноте, увидел перед собой два человеческих глаза, которые смотрели прямо на него. Через несколько секунд он начал различать хозяина молчаливых глаз, который был одет в дорогой черный костюм и белую, хорошо выглаженную рубашку, на фоне которой выделялся яркими красками галстук с золотым узором. Открытие было шокирующим. Мужчина из России в человеке, который в упор смотрел на него, узнал себя. Перед ним на расстоянии двух метров стояло огромное, в дубовом обрамлении, зеркало.
– Что это означает!? – вскрикнул он.
И неожиданно, в то самое мгновение, когда его восклицание достигло слуха туристов, он понял тайну последней камеры. Правительство Индии, используя камеру с зеркалом, хотело преподать урок образованным, богатым, хорошо одетым американцам, европейцам и другим посетителям «железного призрака», что все мы по своей природе преступники. В каждом из нас живет Андхака – «тысячерукий и тысячеголовый демон», Ванада – маньяк-убийца, и Намучи – «демон-людоед». Это они не дают нам покоя. Они лишают нас сна, ввергают в депрессию, заставляют ненавидеть других и убивать себе подобных. Дочь начальника корабля, бухгалтер, рабочие, повар, бабушка с таксой, женщина с серебряным крестиком и другие ничем не отличаются от узников в железных камерах плавучей тюрьмы. «Ибо изнутри, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство – все это зло изнутри исходит и оскверняет человека» (Мк. 7:21-23).
«Эпилог»
Волны огромными кулаками били в железные бока корабля. Ветер безжалостными руками срывал с людей легкую одежду. Над таинственной тюрьмой, словно призраки, парили белые чайки и альбатросы. Металлические части корабля, наполняя скрежетом «призрак» и души людей, напоминали звуки плача всех замученных и убитых. Плач, смешиваясь с воем томящихся убийц, маньяков и людоедов, с тайными пороками дочери начальника корабля, рабочих, бухгалтера и повара, играя с волнами, несся над просторами огромного океана, на котором раскачивался «железный призрак».
Дорогой читатель, если в твоей жизни наступит время, когда ты будешь осуждать преступников на «корабле-призраке» в далекой Индии или соседа со второго этажа, а может быть брата или сестру из твоей церкви, подойди к зеркалу и посмотри на отражение в нем. На тебя будут смотреть два глаза самого большого преступника в мире, за которого на грубом деревянном кресте на холме Голгофы умер Христос. «Нет праведного ни одного; нет разумеющего; никто не ищет Бога; все совратились с пути, до одного негодны; нет делающего добра, нет ни одного» (Рим. 3:10-12).
Автор рассказа: Олег Короткий Израиль, г. Ашкелон
