Ностальгия; Нью-Йорк: «Станция Кью» 3 часть.

 

Ностальгия

Нью-Йорк: «Станция Кью»

 

«И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло» (Отк.21:4).

 

Посвящается всем иммигрантам и репатриантам, моим братьям и сестрам, людям одной судьбы, тем, которые живут за пределами своей родины.

 

3 — часть.

На одной из станций в наш вагон зашел слепой человек с русской гармошкой в руках. Его пальцы побежали по клавишам – и полилась тоскливая песня. Эта песня была о душе, которая так долго блуждала в потемках, не смогла найти выхода в мире зла и, устав, умирала у грязного подъезда где-то в центре Манхеттена. Человек пел и пел, и слова этой песни рисовали душу, которая была похожа на огромный город с огромным количеством улиц, переулков и станций. В этом городе днем поют песни птицы, а ночью воют на желтую луну собаки, трутся о ноги рыжие коты и мелькают тени прохожих. Есть в этом городе люди, которые ищут «Станцию Кью», откуда поезд увезет их в Манхеттен. На улицах этого города встречаются китайцы, которые не говорят на русском. Там есть «Донецкие Деликатесы», продавцы которых не знают, что «Станция Кью» расположена рядом, через дорогу, напротив их магазина. Всматриваясь в лицо старого русского музыканта, я увидел в его слепых глазах ностальгию. Это была тоска по далекой родине, по зеленым тропинкам, по которым он, еще мальчиком, бегал босиком, по озеру с камышами на краю села, и белым ромашкам на лужайке у покошенного забора. «Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши – веселия: пропойте нам из песней Сионских». Как нам петь песнь Господню на земле чужой?» (Пс.136:3-4).

Неожиданно где-то позади послышался мужской голос, прервавший мои размышления.

– Когда-то давно утверждали, – зазвучал густой тембр, – что ностальгия является болезнью. Сейчас все изменилось. Так уже никто не считает.

Мужчина прекратил говорить, и я услышал мелодичный голос какой-то женщины:

– Да, ты прав. Вряд ли сегодня кто-то назовет ностальгию физическим заболеванием, как полагали раньше. Даже пиявками пытались от нее лечить. Представляешь?

Оба собеседника рассмеялись, а после небольшой паузы женщина продолжила:

– Уже в начале XIX века ностальгию стали считать формой депрессии, но к середине века ее начали рассматривать как одну из форм меланхолии, которая может спровоцировать даже самоубийство.

Я обернулся и позади себя увидел двух людей, которые сидели друг напротив друга, держась за руки. Было интересно. Именно эта тема и беспокоила меня в данный момент. «Без специалистов в этой области, – пришла неожиданно мысль, – я вряд ли смогу разобраться в данном вопросе». Я знал, что многие люди страдают ностальгией, а у некоторых подобное состояние длится годы и десятки лет, что порой вызывает меланхолию, депрессии и другие тяжелые формы заболеваний. Это был шанс, и я решил послушать, о чем говорят мужчина и женщина.

За моей спиной снова зазвучал мелодичный голос:

– У психолога Фрэда Дэвиса была по этому поводу идея. Он в своих работах описывает интересные исследования. Пациенты Фрэда, которые проходили специально разработанный тест, ассоциировали ностальгию с такими понятиями, как «детство», «тепло» и «старые добрые времена». Эти ассоциации вызывают теплые чувства, но вместе с тем они могут породить тяжелые формы депрессивного состояния и даже физические болезни.

Женщина замолчала, а я пересел на другое место, так чтобы не только слышать, но и видеть тех, которые вели беседу на интересующую меня тему. Напротив женщины находился среднего возраста мужчина в сером костюме и шляпе с длинными полями, из-под которой блестели очки в дорогой оправе. Его собеседница была моложе. Благородное лицо и большие карие глаза выдавали в ней, как мне показалось, ученого, возможно психолога или психиатра. Женщина освободила свои белые руки из больших рук мужчины и посмотрела в его бледно-зеленые глаза. Ее собеседник, наклонившись вперед, произнес:

– Ты говоришь, что ностальгия порождает депрессии и болезни. Отчасти я согласен. Но, с другой стороны, ностальгию в какой-то мере можно рассматривать как антидепрессант. Ведь приятные воспоминания дают позитивную энергию. Я это не раз испытывал здесь, в Америке. Вспомнишь друзей, родной дом с маленьким балконом, наши узенькие улицы – и легче становится.

Мужчина замолчал. Посмотрел в окошко. Все такое чужое здесь – а там, в России, близкое и приятное.

Женщина молчала. Возможно, осмысливала сказанное мужчиной, а может вспомнила маму, друзей, свой дом, в котором когда-то росла.

– Что, по-твоему, провоцирует ностальгию? – неожиданно прозвучал вопрос ее спутника.

Женщина улыбнулась и ответила:

– Ностальгию провоцирует в основном то, что мы видим, запах, прикосновение и музыка. Все это проходит через часть мозга, ответственную за эмоции, и вызывает воспоминания.

Зазвонил сотовый телефон, и женщина, прервав беседу, ответила на звонок. Потом положила телефон в сумочку, из которой достала помаду и зеркальце. После небольшой паузы она спросила своего собеседника:

– Как ты смотришь на идеи Анри Бергсона, которые в 1920-х годах развивал его ученик Морис Хальбвакс?

– Что ты имеешь в виду? – спросил мужчина.

– Он выдвинул тезис о том, что воспоминания являются не репродукцией, а реконструкцией прежнего опыта человека. Из этого следует, что воспоминания, в том числе ностальгические, не в точности воспроизводят ход прошлых событий.

Мужчина молчал, не зная, что ответить, а я подумал: «Что эта женщина имеет в виду? Неужели она хочет сказать, что причиной ностальгии является проблема памяти»? Грустно взглянув на своего собеседника, женщина произнесла:

– В этом заключается парадокс ностальгии. Люди тоскуют даже по самым ужасным периодам прошлого, таким как война, голод, бедность, смерть. Но во время ностальгии они об этом забывают. В их памяти всплывают только приятные эпизоды жизни.

Мужчина посмотрел на часы, потом положил какие-то исписанные бумаги в свой кейс и уже на ходу добавил:

– Не так давно мы опрашивали студентов нашего университета. И знаешь что?

Результаты показали, что сорок процентов случаев, связанных с ностальгией, является одиночество.

– Так значит, одиночество – это подружка ностальгии? Так кто же из нас одиночество, а кто ностальгия? – весело заулыбалась женщина.

Собеседники, покидая свое место, еще о чем-то говорили, но я уже не мог разобрать значения слов. Поезд остановился на станции. Мужчина с женщиной покинули вагон, и я мог лишь видеть их фигуры на серой платформе, которая медленно удалялась и, наконец, исчезла. А я остался один, но то, что удалось услышать, навело меня на некоторые размышления.

С одной стороны, я сожалел, что беседа оборвалась, так и не дав мне удовлетворительного ответа. Но, с другой стороны, передо мной начали вырисовываться очертания данной проблемы, от которой страдает так много знакомых и незнакомых мне людей. Особенно тех, которых разделяет граница с их далекой родиной, а ностальгические воспоминания служат маленькими окошками, через которые они могут заглянуть в детство или молодость, в такое теплое и приятное прошлое. «Несмотря на все блага американского капитализма, бабушка-китаянка, которую я повстречал в Нью-Йорке, продолжает скучать по своей родине», – взглянув на мелькающие за окном деревья, подумал я. Мимо прошел черный кондуктор, зацепив мой чемодан, от чего тот содрогнулся, но удержался на колесах, не упал.

– Билетики! Готовим билеты на проверку! – кричал кондуктор.

Предоставив ему свой билет, я снова погрузился в размышления: «Евреи на Брайтон Бич тоскуют по Советскому Союзу: ведь тогда люди были лучше, добрее, на улицах было больше порядка, а лимонад вкуснее, чем пепси-кола». «На самом деле, – кружились, словно чайки над Атлантическим океаном, мысли в моей голове, – для многих людей ностальгия тесно связана с детством, с добрыми временами, когда они ели подтаявшие на солнце карамельки, в сахарнице, стоявшей на белой скатерти, лежали кусочки сахара, а по праздникам мама ставила на стол банку клубничного варенья». Поезд резко остановился. Зашли пассажиры. Какой-то огромный человек в бордовом пальто сел рядом, сдавив меня так, что я едва смог перевести дыхание. Поняв в чем проблема, человек отодвинулся, и, не глядя на меня, произнес густым басом:

– Извините.

– Что же все-таки представляет собой ностальгия? – посмотрев на свой зеленый, загрустивший чемодан, вслух произнес я. – Это психическое заболевание, эмоции или свойство, которым обладает романтическая личность?

Под монотонный стук колес поезда я погрузился в глубокий сон, в котором увидел уставшую, одетую в небогатое, синего цвета платье женщину. Она подошла ко мне, коснулась холодной рукой моего плеча и тихо произнесла:

– Здравствуйте. Меня зовут Ностальгия.

– Почему вы так плохо выглядите? – взглянув на бледное лицо незнакомки, спросил я.

– Я Ностальгия, – ответила она.

– У вас есть проблемы? – посмотрев в потухшие, прикрытые длинными ресницами глаза, я задал другой вопрос.

– У меня есть две проблемы, – ответила женщина.

– Какие проблемы? – не понял я.

– Мои две дочери, – произнесла моя новая знакомая.

– Как ваших дочерей зовут? – удивился я.

– Имя младшей дочери – Память, – подняв длинные ресницы печальных глаз, ответила Ностальгия. – Отдел цензуры в ее памяти не работает. Она не может воспроизводить в точности ход прошлых событий. У нее отсутствует объективная оценка того, что происходило в прошлом. Хорошее помнит, а плохое забывает.

– А как зовут вашу другую дочь? – спросил я свою собеседницу.

– Мою старшую дочь зовут Одиночество. Она родилась в Эдемском Саду, в тот день, когда Адам с Евой оставили Бога.

– Знаете, мои дочери всегда со мною, – немного помолчав, произнесла Ностальгия, – оттого и болею я, – набрасывая на бледное лицо серую вуаль, ответила женщина. Потом развернулась и отправилась в следующий вагон, а я проснулся.

И здесь я понял, что по улицам Нью-Йорка, Лондона, Москвы, Тель-Авива и других городов нашей планеты и днем и ночью, под холодным дождем и палящим солнцем бродит, о чем-то тоскуя, Ностальгия со своими двумя дочерями: Памятью и Одиночеством. Она останавливает прохожих, касается их своими тонкими холодными пальцами – и вселяет в них ностальгию. И люди начинают о чем-то тосковать, далеком, утерянном, о том, чего уже нельзя возвратить.

А старый русский музыкант все играл и играл на своей гармошке. Потом прекратил игру, снял шляпу и пошел по поезду, прося милостыню. Проходя по вагону, он пел песню, в которой слышалась надежда:

«И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло»

(Отк.21:4).

Автор эссе:

Олег Короткий  

Израиль, г. Ашкелон

Директор и преподаватель русско-язычного отдела в Израильском Библейском Колледже, Израиль, Натания

в начало Эссе.